Эссе #34, #35, #36. История с нуля

Эссе #34. Акт первый

Много лет тому назад Айра Левин написал мне очень вежливое письмо с отказом. Как автор книг «Ребенок Розмари», «Степфордские жёны» и «Смертельная ловушка», Левин мой герой в плане создания плотного, быстро развивающегося сюжета. Я написал ему письмо с благодарностью за одобрение моей книги «Дневник» и попросил дать какой-нибудь совет, основанный на его методе написания литературы. В ответ, Левин рассказал мне историю об очень-очень старом человеке с длинной бородой. Однажды кто-то спросил его, спит ли он, положив бороду на одеяло, или прячет её под одеялом, а старик не смог ответить. В ту же ночь, отходя ко сну, старик был настолько поглощен своей бородой, что все попытки положить ее под одеяло или оставить сверху не давали ему успокоения. После этого он был так обеспокоен из-за бороды, что просто не мог уснуть. А так как он не мог спать, он умер.

Таким образом, Левин отказался обсуждать процесс написания книг, боясь, что изучение того, как он это делает, приведет его к чувству чрезмерного осознания своей работы. Я могу понять это.

С того момента, как я начал писать эти эссе о процессе, стиле и техниках – как бы вы всё это ни называли – люди просили меня дать им общие, развивающиеся от простого к сложному шпаргалки о написании черновиков коротких рассказов. Мои первые черновики всегда настолько катастрофичны, что я никогда, до настоящего момента этого не делал. Книжный магазин «Тёмные Деликатесы», попросили меня о сотрудничестве с ними, так чтобы я мог предоставить им историю ужасов в 5000 слов к выпуску их следующей антологии. Так что я буду показывать вам наброски первой, второй и третьей части рассказа, называющегося «Принеси!». История о приведениях. К каждой части истории я буду включать примечания, объясняющие ход моих мыслей. На своих курсах писательского мастерства Том Спанбауэр иногда мог остановить автора посредине рассказа и попросить его или её объяснить, почему они использовали именно это слово или образ. Я всегда держал это в уме, идею того, что меня спросят и мне придется доказывать обоснованность каждой детали моей работы.

Предупреждаю, то, что вы будете читать, будет полным отстоем, как и подавляющее большинство любых других первых черновиков. Чтобы посмотреть на финальную версию, очищенную от неудачных экспериментов и лишних деталей, ищите этот рассказ в следующей антологии «Тёмных Деликатесов». Подробней я сообщу об этом в следующем эссе. А сейчас, первый акт рассказа «Принеси!».

«Принеси!»

Примечание: Лет десять тому назад, в качестве совета по узнаваемости моих книг, мой редактор Гарри Ховард посоветовал мне при придумывании названий использовать одно единственное слово. Я предпочитаю использовать слова, которые имеют множественные значения, такие как «Удушье» или «Снафф». Особенно мне нравятся слова с твердыми «х» или «р» или длинные гласные, как в названии книги «Бойцовский Клуб» или «Пигмей».

Также, нет никаких правил о том, чтобы преподносить каждый рассказ в трёх актах, но в первоначальном черновике для меня это наиболее легкий способ представить себе сюжет. Первый акт будет длиной около 2000 слов, второй – порядка 1500 и финальный акт также 1500 слов. А теперь история…

***

Одна нога Хэнка стояла позади другой. В полуприседе, на корточках с опорой на голень, его колени согнулись, туловище, плечи и голова сжались и сгруппировались, почти коснувшись носка выступавшей вперед ноги. В момент выдоха его поджатая нога резко распрямилась, бёдра напряглись и швырнули всё его тело вперед. Тело повернулось боком, так чтобы выступило плечо. Плечом он выбросил вперёд локоть, а затем и запястье. В это же мгновение рука описала дугу, рассекая воздух подобно кнуту. Каждый его мускул напрягся, выбрасывая руку вперед, и в точке, где Хэнк должен был достать рукой своё лицо, он отпустил мяч. Теннисный мячик, ярко жёлтый, летящий, словно бы выпущенный из пушки. Он устремился вверх, пока практически не исчез в голубом небе, оставляя жёлтый след до самого солнца.

Примечание: Я предпочитаю всегда фокусироваться на физических действиях. Жесты всегда превосходят диалоги. Глаголы связываются с читателем более непосредственно, входя через структуру восприятия и резонируя с основополагающими структурами головного мозга. Так как это история, я буду использовать настоящее время, чтобы создать большую непосредственность и меньшее ощущение дистанцирования между читателем и происходящими событиями.

Хэнк бросил теннисный мяч всем телом, так, как обычно это и должны делать мужчины. Дженнин лабрадор, бросился за ним, походя на чёрное смазанное пятно на линии горизонта, проносящееся меж надгробий, затем вернулся назад, повилял хвостом и уронил мячик к моим ногам.

Примечание: Рассказ будет идти от первого лица «Я», но мне нужно скрыть это «Я» чтобы оно в меньшей степени отвлекало читателя.

Теперь я бросил мяч, используя лишь пальцы. Может быть, чуть-чуть кисть. Никто и никогда не учил меня делать это как-то иначе, так что мяч отскочил от первого ряда надгробий, срикошетил от мавзолея, покатился по траве и исчез за мемориальной доской. Хэнк усмехнулся, глядя себе под ноги, помотал головой и произнес: «Отличный бросок». Из глубины горла Хэнк втянул харчок и выплюнул жирную, похожую на устрицу массу прямо на траву меж моих босых ног.

Примечание: Создание обстановки через действия, передвижение мяча ведет наш взгляд к надгробьям и траве, избегая непосредственного утверждения, что мы находимся на кладбище в солнечный день. Также здесь идёт описание языка тела, которое противоречит тому, что на самом деле произносится в диалоге. Харканье и плевание является моментом телесных, физических ощущений, демонстрирующих презрение, при этом в предложении используются повторяющиеся гласные, повторяющиеся друг за другом «Г» и «Б».

Пёс Дженни, вполовину чёрный, вполовину глупый лабрадор, стоял здесь же, смотрел на Дженни. Дженни смотрела на Хэнка. Хэнк же, смотря на меня, произнес: «Чего же ты ждёшь парень, давай, принеси». Хэнк дернул головой в ту сторону, где среди надгробий исчез теннисный мяч.

Дженни крутила прядь длинных волос между пальцами одной руки, глядя позади нас, туда, где на пустой автостоянке стояла машина Хэнка. Солнце просвечивало сквозь её тонкую юбку, очерчивая ноги до самого верха, и она сказала: «Мы подождём. Клянусь».

Примечание: В первом акте необходимо создать соперничество между рассказчиком и Хэнком. Описать окружающую обстановку, действия и важные объекты.

На ближайших надгробиях все даты смерти были не позже чем 1880-е. Предполагаю, что после моего броска мяч приземлился где-то в районе 1930-х. Бросок Хэнка отправил мяч к временам Пилигримов и колонизаторов Америки.

Сделав шаг, я почувствовал у себя под ногой что-то мокрое, липкое и всё еще тёплое. Харчок Хэнка измазал мои пальцы, я зашаркал ногой по траве, чтобы оттереть его. Дженни смеялась позади меня, пока я, неуклюже подволакивая ногу, двигался к первому ряду могил. Букеты пластиковых роз, воткнутых в землю. Маленькие американские флажки, трепещущие под дуновением ветерка. Черный лабрадор бежит впереди, обнюхивая мёртвые коричневые пятна в траве и метя их, поднимая заднюю ногу. Теннисного мяча нет в ряду могил за 1870-е. И за 1860-ми его также нет.

Примечание: Измерение расстояний сделано подходящим к ситуации.

Ещё один шаг и земля взрывается у меня под ногами, скошенные гейзеры травы, перемешанные с фугасами холодной воды, окатывают мои джинсы и майку. Мина-ловушка абсолютного замораживающего холода. Спрятанные под землю газонные разбрызгиватели поливают меня струями воды, бьющими мне прямо в зажмуренные глаза, волосы прилипают ко лбу. Холодная вода заливает со всех сторон. Из-за спины раздаётся хохот, Хэнк и Дженни смеются так сильно, что вынуждены схватиться друг за друга, чтобы не упасть. Затем они валятся на траву, всё ещё обнявшись, и смех замолкает в момент, когда их губы встречаются в поцелуе.

Тупой лабрадор Дженни лает и огрызается на фонтанчики воды, кусая головки разбрызгивателей рядом со мной. Также внезапно автоматические спринклеры втягиваются назад в землю. С меня капает. Вода, текущая с волос струится по лицу. Насквозь промокшие, мои джинсы кажутся жесткими и тяжелыми как бетон.

Через две могилы от меня за надгробием лежит мяч. Указывая пальцем, я говорю псу: «Принеси», – и он бросается вперёд, обнюхивает теннисный мяч, рычит, а затем бежит назад без него. Подойдя, я поднимаю жёлтый, некогда пушистый мяч, вымокший от воды. Когда я поворачиваюсь, чтобы бросить его назад Дженни, травяной склон позади меня пуст. А за ним видна пустая парковка. Ни Хэнка, ни Дженни. И машины тоже нет. Всё, что осталось – это лужа натёкшего машинного масла из поддона двигателя машины Хэнка.

Одним сильным броском, каждой мельчайшей мышцей моей руки я бросаю мяч вниз по склону, туда, где Хэнк плюнул на траву. Я говорю собаке: «Принеси», – а пёс лишь смотрит на меня. Всё ещё подволакивая ногу, я начинаю спускаться, пока пальцы на ногах не чувствуют что-то тёплое, снова. В этот раз собачья моча. В том месте, где я стою, трава огрубевшая. Мёртвая. Затем, я отрываю взгляд от земли и вижу мяч рядом с собой, словно бы он сам вкатился назад в гору. Везде, куда достаёт мой взгляд, кладбище выглядит пустым.

Снова бросаю мяч вниз по склону, и говорю: «Принеси». Пёс лишь смотрит на меня, но мяч становится всё ближе и ближе. Возвращается ко мне. Катится по склону. Вверх.

Ногу жжёт, царапины и ранки на босой ноге разъедает собачья моча. На второй ноге пальцы опутаны мутным, серым харчком Хэнка. Мои ботинки у него в машине. Были. Я брошен здесь, нянчиться с этой тупой псиной, в то время как сама Дженни смылась.

Идя назад меж могил, я подволакиваю ногу, стараясь оттереть её о траву. Следующим шагом я волочу за собой вторую ногу. Шаркая ногами по земле, я оставляю волочащиеся следы на газоне, тянущиеся до самой автостоянки.

Примечание: Поддерживаю рассказчика в осознании совокупных ощущений своего тела. Описание походки рассказчика в терминах, наводящих на мысль о зомби или монстре, бредущем через мрачное окружение. И упоминание о создания «следа», предвещающее следующую точку сюжета.

Этот теннисный мяч – пёс не хочет к нему приближаться. На стоянке я останавливаюсь возле лужи натёкшего масла и вновь швыряю мяч со всей возможной силой. Мяч возвращается назад, описывая вокруг меня спирали, заставляя поворачиваться за ним следом, так чтобы не упустить его из вида, он кружит меня до тех пор, пока у меня не начинается головокружение. Затем мяч останавливается у моих ног, и я бросаю его, снова. Катясь назад в этот раз, мячик решает сделать объезд, вверх по уклону, нарушая законы гравитации, мяч кружится в луже масла, натёкшего из машины Хэнка, пропитываясь чёрной жижей. Испачканный чёрным, теннисный мячик подкатывается на расстояние удара к моей босой ноге. Петляя, подпрыгивая, словно запутывая следы, мяч оставляет за собой черные полосы перечеркивающие серое пространство бетона, и затем останавливается. Чёрный теннисный мяч, круглый, словно точка в конце предложения. Точка в низу восклицательного знака.

Примечание: использование сравнений всегда менее эффективно, чем указание на схожие качества. Вместо того чтобы написать «теннисный мяч выглядел как точка в…» используйте момент как шанс чтобы выразить качества мяча – круглый, чёрный – а затем указывайте на сходство со знаком препинания.

Тупой чёрный лабрадор встряхнулся слишком близко, забрызгивая меня этой собачей водой, стекающей со шкуры. Запах мокрой псины и брызги грязи по всей поверхности моих джинсов и футболки.

Примечание: Пусть собака находится в сцене, но описывайте только её действия. Кроме этого перевод внимания на собаку создаст большее напряжение перед надвигающимся открытием.

Чёрные масляные следы от мяча образуют буквы, буквы на бетоне парковки слагаются в слова, а слова в предложение: «Пожалуйста, помоги мне!».

Мячик вновь возвращается к луже машинного масла, впитывает его в ворс и катится, выписывая большими замысловатыми буквами: «Нам нужно спасти её».

Как только я пытаюсь поднять его, просто присесть на корточки и схватить этот теннисный мяч, он тут же отскакивает на несколько шагов. Я делаю шаг, и мяч отпрыгивает снова, к самому краю парковки. Я иду за ним, а он то катится, подпрыгивая, то полностью останавливается, словно приклеенный, ведя меня за пределы погоста. Асфальт, горячий и едкий под босыми ступнями, я иду, перепрыгивая с одной ноги на другую. Мяч указывает путь, подпрыгивая, оставляет цепь черных точек на дороге впереди. Следом за мной бредет лабрадор. Мимо проезжает патрульная машина шерифа, не останавливаясь. У знака STOP, там, где дорога к кладбищу пересекается с просёлочной дорогой, мяч останавливается, поджидая меня. С каждым отскоком он оставляет за собой всё меньший и меньший след масла. Я особо ничего не чувствую, я так увлечён этим видением невероятного. Мяч останавливается, подпрыгивая на одном месте. Следом за нами едет машина, ползёт с той же скоростью, что и мы. Звучит автомобильный гудок, я поворачиваюсь, чтобы увидеть Хэнка, сидящего за рулём, и Дженни, сидящую рядом с ним на переднем сиденье. Открыв боковое окно, Дженни высовывает голову наружу, её длинные волосы свешиваются вниз по двери машины, и она произносит: «Ты, что сошел с ума? С тобой всё в порядке?». Одной рукой Дженни тянется на заднее сиденье, затем высовывает руку из окна, держа мои ботинки, и говорит: «На тебя невозможно смотреть без слёз, только посмотри на свои лапы…».

С каждым шагом мои ободранные ноги оставляли следы, становящиеся всё более и более красными, кровавые отпечатки ног на дороге, отмечающие весь путь от кладбищенской автостоянки. Остановившись в этом месте, я стоял в луже своего собственного красного сока, не ощущая острый гравий и осколки битого стекла на обочине. А он прыгал передо мной, теннисный мяч ждал.

Примечание: Первая точка сюжета достигнута. История началась с чего-то достаточно знакомого – бросание мячика собаке на кладбище – и затем перешла к чему-то сверхъестественному, поднимая множество новых вопросов. Фраза о спасении «её» означает Дженни? Каким будет задание? Как управляется теннисный мяч? В этой точке количество слов приблизительно 1500, так что есть место, чтобы добавить ещё деталей, которые могут понадобиться при последующих изменениях. Также здесь используется старый метод для создания симпатической, физической реакции у читателя: описывайте то, что персонаж ощущает или во рту или на подошвах ног. Еще один из старых методов гласит: если вы собираетесь что-то сделать в своей истории, делайте это трижды. Так что здесь я использовал подошвы ног рассказчика в трех всё возрастающих по тяжести условиях: контакт со слюной, мочой и затем кровотечение. Все это дает хороший баланс между мячом, пишущим чёрным маслом, и рассказчиком, отмечающим свой путь следами красной крови. Вскоре я представлю второй акт «Принеси» во всей своей красе отвратительности и неуклюжести первых черновиков.

Эссе #35. Акт второй

Примечание: Сейчас, когда я пишу эти строки, моя шея болит так, словно из неё вытаскивают все позвонки. Вчера я вел машину на север по трассе I-5, когда водитель через полосу справа резко нажал на тормоза, и на мокром асфальте его развернуло на 180 градусов и бросило в левую сторону, а затем потащило мне на встречу и мы столкнулись лоб в лоб. Мой пикап разбит. Смят в гармошку. Не самый лучший день. Странное успокоение есть в том, что ты написал… много лет назад. Когда читаешь свои прошлые работы, они напоминают те важные события в жизни, о которых ты в ином случае мог бы забыть. Это словно ты пишешь закодированный дневник. Там так много биографичного – физических деталей, эмоций – и всё это превращено в литературу, и утешением являются воспоминания о тех проблемах, которые ты смог пережить.

Всё это напоминает одно старое упражнение от Дейла Карнеги: В любой переломный момент жизни запишите свою самую худшую проблему и страхи на бумаге и спрячьте эту запись глубоко в ящик стола. Через много лет достаньте и прочитайте то, что написали, и вы будете смеяться над тем, как много из этих ужасных проблем на самом деле не стоят и выеденного яйца.

Плюс ко всему, написание такого рода литературного дневника делает вас более собранным по поводу существующих обстоятельств – я менее склонен думать, что это происшествие является постоянной опасностью. Это случилось один раз за те тридцать лет, что я вожу машину. Вот почему мне нравится читать биографии, они показывают, как большинство успешных людей страдали от бесконечных неудач, но мы теперь знаем о них, потому что они не сдались и смогли небольшие регулярные победы превратить в успех.

Теперь давайте продолжим Акт второй «Принеси!».

В первом акте была создана основная реальность персонажей и показаны их действия в окружающей обстановке, затем произошло что-то сверхъестественное, что привело нас к квесту рассказчика. Его ноги кровоточат, он весь промок, и он уже вляпался в плевок и собачью мочу – эти физические детали, которые остались в памяти читателя. Оживший теннисный мячик покрыт машинным маслом.

***

Сидящий за рулём Хэнк вывернул одно плечо в обратную сторону, выгнул руку через сиденье назад и двумя пальцами поддел блокиратор двери. Подняв защёлку, он нагнулся и, дернув за ручку, широко распахнул дверь, произнося: «Садись в машину». Он сказал: «Да сядь же ты в эту чёртову машину, сейчас же».

Примечание: Проклятье, я ненавижу повторения «в обратную сторону (backward)» и «назад (back)» идущие рядом в тексте, но это можно будет исправить в следующем черновике. Все эти действия помогают вновь представить Хэнка читателям и поместить его на водительское сиденье. Таким образом, мы избегаем пассивных предложений типа «Хэнк вёл машину» или «Хэнк был за рулём». Не показывайте ничего читателю, если только оно не движется или не взаимодействует с другими вещами. Да, словно в фильме. Помните: Люди ненавидят слайды, но они просто обожают фильмы.

Дженни качнула рукой, бросив мои теннисные туфли так, что они пролетели половину расстояния до того места, где я стоял, и шлёпнулись на придорожный гравий.

Примечание: Снова –  Дженни совершает какое-то действие, и мы используем туфли как реквизит или объект.

Я стою, мои ноги черны, словно копыта или воскресные ботинки, покрытые подсохшей кровью и пылью, и всё, что я могу – это указывать пальцем на теннисный мячик. Но вот только мячик просто лежит, не двигается, не ведет меня больше никуда, остановившись у края асфальта, там, где начинались сорняки.

Примечание: Описание окровавленных ног – это переход на физические ощущения, за которым следует жест. Пожалуйста, избегайте диалогов в том случае, если вместо этого вы можете использовать жест.

Хэнк давит на середину руля, оглушая меня гигантским гудком. Второй сигнал настолько громок, что его эхо возвращается назад откуда-то из-за горизонта. Все посадки сахарной свеклы, все поля вокруг меня и машины наполнены теперь этим оглушительным гудком Хэнка. Под капотом рычит двигатель, толкатели колотятся и кулачки стучат, и Дженни высовывается из своего окна, произнося: «Не бесячь его». Она говорит: «Просто сядь в машину».

Примечание: Давайте вспомним про «обжигающий язык». Вы можете побудить читателя оставаться более сфокусированными, если скажете что-то неправильно. Особенно в диалоге: «Не бесячь его». Мы уже продемонстрировали злость через враждебные звуки гудков и двигателя. Диалог просто подводит итог. Чтобы подчеркнуть это – помочь охарактеризовать Дженни – вы можете закрутить её сленг любым «неправильным» способом, который вам нравится.

Чёрная вспышка пронырнула у меня возле ног, и тупой Лабрадор запрыгнул в открытую дверь, которую придерживал Хэнк. Закинутой за спину рукой Хэнк рывком захлопнул её и со всей силой выкрутил руль на сторону. Описав большой полукруг, его побитая машина рванула прочь. Гравий бьет, грохоча по дискам передних колёс. Одна рука Дженни всё ещё высунута из открытого окна.

Примечание: Комический поворот: Хэнку и Дженни плевать на рассказчика. Они просто хотели забрать собаку. Это помещает рассказчика на уровень ниже, чем животное, оставляя его полностью покинутым в своих поисках.

Глядя, как они уезжают, я нагнулся, чтобы поднять свои туфли. Именно в этот момент – шмяк – что-то стукнуло меня по затылку. Потирая голову одной рукой, я обернулся, чтобы посмотреть, что же меня ударило, и увидел теннисный мяч, скачущий вниз по дороге в противоположенную сторону от той, куда уехала машина Хэнка.

Став на одно колено, завязывая шнурки, я крикнул: «Подожди». Но вот только мячик не останавливался.

Побежав за ним, я вновь крикнул: «Притормози». Но мяч продолжал скакать, скакать большими прыжками прямо по дорожной разделительной линии. На знаке STOP у Фишер-роуд, посредине своего прыжка, в самой его высокой точке, мяч резко повернул вправо. Срезав угол, и поскакал вниз по Фишер-роуд, я всё также следовал за ним. Вдоль по улице, мимо свалки, до пересечения с Миллер-роуд, где мяч повернул налево на Турнер-роуд и стал двигаться вверх по течению, параллельно берегу реки Скиннер. Оставаясь в тени деревьев, пропитанный машинным маслом, запылённый мяч просто летел вперёд, оставляя за собой маленькие облачка пыли при каждом ударе о дорогу.

Примечание: Давайте описание мира только когда объект или персонаж движется через описываемое окружение. В фильме камера постоянно перемещается, проходя через неподвижные пейзажи, что добавляет ощущение движения тем объектам, которые обычно движутся медленно: солнце, ветер, растения. Добавление движения камере может усилить всё это и оправдать заинтересованность смотрящего. В литературе всегда представляйте свой мир через объекты, движущиеся сквозь него.

Две старые колеи ответвляются от дороги и ведут куда-то прочь, через разросшиеся сорняки. Мяч поворачивает направо и начинает катиться. Он катится по засохшей грязи в одной колее, отклоняясь в сторону, чтобы объехать глубокие лужи и выбоины. Мои шнурки развязались и хлещут по лодыжкам. Я задыхаюсь и едва волочу ноги, теряя мяч из виду в высокой траве. Замечаю движение, мяч скачет, скачет на одном месте, чтобы я смог его увидеть. А затем он вновь начинает катиться по колее, ведя меня к тополям, растущим у берега реки.

Примечание: Здесь действие предполагает прохождение какого-то времени. Я бы никогда не сказал «Пятнадцатью минутами позже…» или «Всё утро…». Используя связующие глаголы, я могу навести на мысль о том, сколько времени прошло.

Никто не выстраивается в очередь? чтобы предложить мне стипендию в колледже. Только не после трёх жирных троек, которые Мистер Локард поставил мне по Алгебре, Геометрии и Физике. Но я практически уверен, что мяч не может сам собой катиться вверх по склону. Никогда. Никакой теннисный мяч не может, находясь в неподвижном состоянии, вдруг начать подпрыгивать сам собой. Невозможно, чтобы этот мячик прилетал из ниоткуда, ударяя меня в лоб, чтобы привлечь внимание, каждый раз, когда я пытаюсь посмотреть в другую сторону.

Примечание: Предыдущий параграф является примером «большого голоса», когда мы на некоторое время уходим от голоса «малого». От описания действий – на мгновение уходим к сцене с внутренним голосом рассказчика. Целью является варьирование текстуры рассказа и включение прохождения большего времени и расстояния в повествовании.

Я делаю первый шаг под деревья, нужно остановиться, чтобы глаза приспособились к полумраку. Одна небольшая остановка и – шмяк – у меня на лице остается грязный отпечаток теннисного мяча. Кожа жирная и пахнет моторным маслом. Рефлекторно поднимаю руки к лицу, ударяя по воздуху, словно пытаясь прихлопнуть быстро пролетающего шершня. Отмахиваю от себя лишь воздух, а теннисный мяч уже опять скачет впереди меня и гулкий, глухой звук мечется меж деревьев.

Добравшись до реки, мячик катится вперёд, пока не останавливается. В грязной ложбинке меж двух корней тополя. Как только я пытаюсь его схватить, он слегка подскакивает, до уровня моего колена. Делает еще один подскок, в этот раз до пояса. Подскок до плеча, до головы, приземляясь всегда в туже самую точку, с каждым приземлением закапывая себя всё глубже и глубже в грязь. Подскакивая выше меня, до ветвей дерева, мяч очищает небольшую нору, там, между корней.

Примечание: Сейчас мы полностью внутри выдумки или небылицы. Есть риск того, что язык станет более скомканным, более отрывчатым или грубым, всё, что может поддержать хаос и сиюминутную опасность текущего момента.

Голоса птиц, сорок, замолкли. Никакого писка комаров или жужжания слепней. Никаких звуков кроме ударов мяча и стука сердца у меня в груди. И оба ударяют всё чаще и чаще.

Ещё один подскок, и мяч ударят о металл. Звук не резкий, скорее он похож на лязг при ударе бейсбольного мяча по водосточной трубе дома Мистера Ллойда или как будто запустили камнем по крыше машины, припаркованной в Любовном переулке. Мячик ударяется о землю так сильно, словно его притягивает магнитом. Останавливается и откатывается в сторону. А там, в глубине выкопанной им ямы, поблескивает какая-то медяшка. Что-то металлическое закопано там. Медная крышка консервной банки, такой же, что мама использовала, когда закрывала помидоры на зиму.

Примечание: К настоящему моменту вы уже описали персонаж через то, как он описывает его или её мир. Чем более это описание специфично, тем лучше. Не «овощи», а «помидоры». Не «водосточная труба», а «водосточная труба дома Мистера Ллойда». Вы можете рискнуть, добавляя эти дополнительные детали, так как к этому моменту ваш сюжет очень хорошо развивается. Люди будут продолжать читать, выискивая следующий глагол.

Но мяч не скажет мне, что же там внутри. Я копаю, мои руки выгребают грязь, пальцы скользят по стеклу закопанной банки. Теннисный мяч ждёт, а я, стоя на коленях, вытягиваю грязный сосуд из чавкающей грязи – он большой, словно брюква. Стекло измазано грязью, и я не вижу, что же такое тяжелое там, внутри.

Используя слюну, слюну и свою футболку, всё еще влажную после кладбищенских поливалок, я протираю сосуд. Крышку заклинило намертво, забило ржавчиной и грязью. Я тру стекло до тех пор, пока что-то золотое не начинает проглядывать изнутри банки. Золотые монеты. Такие же, как вы нашли бы, следуя за Лепреконом к основанию радуги – если вы верите в такую чушь – вот она литровая банка, набитая золотыми монетами так плотно, что они даже не гремят. Не перекатываются. Всё что они делают, это ярко сияют, как литые диски, которые я куплю, чтобы раздавить на дороге дерьмовую машину Хэнка. Сияют, как кольцо, которое я куплю Дженни в торговом центре. Вот они, прямо здесь, в моих руках – и, шлёп.

Примечание: Ах, деньги… Они представляют собой максимальные возможности. Деньги сами по себе скучны, просто абстрактное дерьмо, так что сделайте их эквивалентом мечты и приоритетов персонажа. Создайте персонаж, описав, что он или она сделали бы с огромным состоянием.

Блеск золота сменяется кружащимися звёздами. Запах моторного масла.

Следующий запах – мой собственный нос проваливается и наполняется кровью. Сломан.

Примечание: Если вы читаете свои работы вслух, вам начнут нравиться повторяющиеся звуки «Б» или «П». Они действуют, как точки, вы можете просто «вставлять» их в микрофон. «…бить, быть, брать, бунт…». Они подобны серии хороших ударов в боксе.

Теннисный мяч, разбив мне лицо, злобно подпрыгивает, словно шершень. Мяч снова летит, метит мне в лицо, а я отбиваюсь от него тяжелым горшком. Укрываю глаза руками, мои мускулы сводит от веса. Кровь течёт из носа, смешиваясь со слюной вырывающегося крика. Поскользнувшись одной ногой на жидкой грязи, я бросаюсь к берегу реки. Также как бойскаутов учат, что делать при атаке ос, я бросаюсь в воду и погружаюсь с головой.

Из-под воды между мной и небом я вижу мяч, плавающий по поверхности реки. Жду. Горшок с золотыми монетами плотно прижимает меня к камням на дне реки. Перекатывая его вперед, с полными воздуха легкими, я ползу вверх по реке. Течение относит мяч вниз. Я двигаюсь к отмели и, когда у меня уже закончился воздух, а мяч относит так далеко, что я его уже не вижу, я высовываю голову из-под воды и вдыхаю. Один большой вдох, и я снова прячусь под водой. Мяч плывет. Неуклюже подскакивая, может быть где-то на полмили ниже по течению, тяжело сказать, так как он маслянисто-чёрный на поверхности воды, но мячик стремится за следами крови, вытекающей из моего носа, выискивая меня по течению.

Примечание: Хотите узнать способ создания напряжения в истории? Поместите вашего героя под воду. Это сработало в миллионе фильмов от «Приключения Посейдона» до «Чужой IV». Этот приём хорошо сработал в рассказе «Кишки» и поэтому мне не хочется слишком сильно использовать его здесь. Но жбан с золотом создаёт прекрасный символ привязанности к материальным благами и той цене, которую приходится платить за жадность.

Когда у меня вновь заканчивается воздух, я поднимаюсь на ноги, наполовину высунувшись из воды, и бреду к берегу, стараясь как можно меньше шуметь и плескать водой. Втягиваю кровь в сломанный нос. Один взгляд через плечо и я вижу снова, как мяч плывет, медленно, словно дикая утка, против течения, направляясь ко мне. Ещё одна невероятная вещь с точки зрения Сэра Исаака Ньютона.

Примечание: Как только вы создали темы или «лошадей» физики, нужно совсем немного, чтобы обновить их в голове у читателя, для создания ритма времени и лучшего показа своих действий. В данном случае это работает как фрагмент «большого голоса».

Обе руки оплетены вокруг горшка, полного золота, я выкарабкиваюсь на берег, вода хлюпает в туфлях, и я бегу прочь меж деревьев.

Примечание: Это конец второго акта в этом черновике. Квест подошел к точке этического выбора. Сейчас мною написано порядка 1420 слов, поэтому я останавливаюсь. Цель – 1500 слов во втором акте, что даёт мне какое-то пространство для манёвра на случай, если нужно будет добавить еще один параграф.

Примечание: Вот ещё одна концепция: «Вертикальное против горизонтального» в истории. «Горизонтальное» означает нить сюжетных событий от начала до конца. «Вертикальное» означает аккумулирование эмоций, которые ведут к «трансформации» персонажа ближе к концу истории. В большинстве своем первоначальные черновики ограничены созданием горизонтали – сюжет, сцены, характеры. Обычно в дальнейших размышлениях писатель находит и обостряет эмоциональные или «вертикальные» аспекты истории.

Эссе #36. Акт третий

Примечание: на сегодняшний день мы создали три человеческих характера, плюс собака и теннисный мяч. Мы определили мотивацию рассказчика: завладеть вниманием Дженни. Мы создали препятствие в виде Хэнка, и противовес – мотив теннисного мячика… который хочет извлечь золотые монеты и сделать с ними что-то неизвестное. В этой точке рассказчик крадёт золото и убегает, стараясь скрыться от мяча.

Помним, что нужно держать все предыдущие детали, связанные с физическими ощущениями тела, актуальными: кровоточащий нос рассказчика; тот факт, что его одежда вся промокла от воды; его ноги порезаны и исцарапаны; и то, что горшок с золотом очень тяжёлый. А теперь возвращаемся к «Принеси!»…

***

Я бегу через лес и всякий раз, когда ноги касаются земли, они проскальзывают в грязи. Горшок раскачивает меня так, что я почти теряю равновесие, он закручивает меня, когда я, пытаясь сохранить баланс, дергаюсь в сторону слишком сильно. Болит сердце, грудная клетка сжимается. Каждый шаг даётся с трудом, я чуть не падаю лицом вниз, прижимая горшок так сильно, что чувствую, что стекло  вот-вот разобьется и вопьется мне прямо в глаза и грудь. Я истеку кровью, поскользнувшись, упав лицом в лужу грязи, золота и разбитого стекла. За спиной теннисный мяч летит сквозь листья деревьев, ломая сучья и ветки, со свистом рассекая воздух, словно пуля, прорывающаяся через вьетнамские джунгли и проносящаяся рядом с твоей головой, как это показывают в фильмах о войне. 

Может быть, остался всего один хороший подскок, и мяч достанет меня, я приседаю. Трухлявый ствол тополя, треснувший  и упавший, я прячу тяжёлую банку глубоко в дряблое нутро его корней, в выемку среди глины, в то место, где корни выкорчеваны из земли с одной стороны дерева. Спрятано. Кажется, мяч этого не видел, так как он поглощен мной, бегущим изо всех сил, подпрыгивающим и продирающимся через переплетение веток ежевики, разросшихся среди молодых деревьев. При каждом прыжке брызги грязной воды вылетают из-под ног, пока я наконец-то не выбегаю на гравий дороги. В туфли попадают камни, каждый мой прыжок срывает брызги воды с одежды. Вода кладбищенских поливалок, заменённая собачей мочой, на смену которой пришла вода реки Скиннер и, теперь вместо неё с меня течёт пот, штанины джинсов натирают кожу жёсткими складками, забитыми пылью. Я дышу так тяжело, что готов изрыгнуть легкие – вывернутые наружу, мои внутренности будут словно надутый розовый шарик жвачки.

Примечание: Не объясняйте, почему персонаж совершил то или иное действие, то есть не нужно писать: «Я спрятал золото под деревом, так что позже я смогу за ним вернуться». Просто опишите это действие. Также, возвращаясь к каждой из жидкостей, в которых вымок наш рассказчик, мы можем обобщить различные сегменты истории, держа их все наготове в голове у читателя. Собачья моча, также держит вблизи собаку как персонаж. Такое резюме, помогает задать темп происходящим физическим действиям и предполагает прохождение времени и расстояния. Относительно языка – решите, какие слова ваш персонаж НЕ знает и избегайте их. Например, мой рассказчик не знает слова «иноходь». Использование слишком обширных вариаций слов может звучать «писательски» – так, словно история рассказывается писателем, а не главным героем. 

На полпути, когда в беге обе мои ноги оторвались от земли и выпрямились, одна вперед, а другая назад, в воздухе, что-то сильно ударило меня в спину. Спотыкнувшись, я восстановил равновесие, но что-то вновь врезалось в меня, прямо в позвоночник между лопатками.  Также сильно, что у меня выгнулась спина, что-то ударило меня в третий раз подряд. Оно ударило меня по затылку, жёстко, словно по бейсбольному мячу попали битой и запустили его в меня. Звёзды и кометы замелькали перед глазами, я, покачнувшись, сделал вперед ещё один шаг.

Примечание: Так как мяч находится позади рассказчика, давайте не будем предполагать, что то, что его бьет это мяч. Вместо этого, опишем эффект, используя сравнимые вещи, которые прольют свет на жизнь рассказчика: бейсбол, телевидение, спорт и так далее. Мы знаем, что атакующий – это теннисный мяч, так что этот эпизод является возможностью описать рассказчика через то, как он описывает свой непосредственный опыт.

И вот он я, запыхавшийся, всасывающий со свистом  воздух, ослепленный стекающим потом, ноги мои заплелись, и что-то ударило меня еще раз, по макушке, и я свалился. Голыми локтями, пропахав гравий дороги. Колени и лицо погрузились в пыль, поднявшуюся от удара тела о землю. Зубы заскрипели песком, а глаза крепко зажмурились. Что-то непонятное ударило меня  кулаком под ребра, врезало по почкам, пока я извивался, лёжа на дороге. Это что-то подпрыгивало жёстко, стараясь переломать мне руки. Он продолжало скакать, вколачивая в меня, словно сваи, свои массивные удары, ввинчиваясь в живот, ударяя по ушам, пока я пытался свернуться, как улитка, чтобы защитить свои яички.

Примечание: Видите, насколько весело использовать глаголы? Хорошая последовательность действий ощущается как описание спортивной трансляции, просто используя непрерывно, один за другим динамические глаголы. 

Ещё секунда и я готов идти назад и показать мячу, где я спрятал золото, избитый почти до потери сознания, загнанный словно скотина. Ошарашенный. И тут длинный гудок приводит меня в сознание. Второй гудок настолько громок, что его эхо возвращается назад, откуда-то из-за горизонта, все пойменные тополя и разросшиеся сорняки вокруг меня наполнены оглушающим гудком машины Хэнка. Машину заносит, когда он тормозит.

Голос Дженни произносит, «Не бесяч его». Она говорит «Просто садись в машину»

Я резко открываю глаза, слипшиеся от крови и пыли, а мячик просто лежит рядом со мной на дороге. Хэнк сдаёт назад, переключая двигатель на холостой ход. Под капотом  машины рычит двигатель, колотятся толкатели и кулачки.

Примечание: Вот хорошо запрятанное «заряженное ружье». В любое время, когда я хочу прервать действия, мне только нужно ввести назад в сюжет машину Хэнка. Все те зря растраченные годы поездок в машинах скучающих друзей, вот что приводит эту историю в движение. Другой аспект использования ограниченного числа элементов – персонажей, обстановки, повторяющихся действия – в том, вы можете вновь использовать предыдущие отрывки для создания комического эффекта, или просто для ввода события без особых затрат. Например, как только мы узнаём, что означает  жест, нам больше не нужно давать ему определение. Персонаж просто совершает этот жест, и он уже наполнен значением, описанным ранее. 

Глядя на Дженни, я сплёвываю кровь. Сочится розовая слюна, стекает по подбородку, языком я чувствую сколы зубов. Один глаз практически заплыл, я говорю: «Дженни?», – я говорю: «Ты выйдешь за меня замуж?».

Мерзкий теннисный мяч ждёт. Собака Дженни тяжело дышит на заднем сиденье машины. Мои уши горят, покрытые ссадинами. Губы разбиты в кровь, я говорю: «Если я одержу одну победу над Хэнком Ричардсом в партии в теннис, ты выйдешь за меня?».

Примечание: Персонаж, которому уже нечего терять, может раскрыть свое самое заветное желание.

Выплюнув кровь, я говорю: «Если я проиграю, я куплю тебе машину. Клянусь». Говорю: «Абсолютно новую, с электроподъёмниками, гидроусилителем руля, стереосистемой, работающим…». 

Теннисный мячик лежит, угнездившись в гравии, слушает. Хэнк за рулём, мотает головой из стороны в сторону. «Договорились», – говорит Хэнк. – «Да, чёрт побери, она выйдет за тебя». 

Сидя в пол-оборота – её лицо в обрамлении автомобильного окна – Дженни произносит: «Это твои похороны». Она говорит: «Забирайся внутрь». 

Поднявшись на ноги, я наклоняюсь и подбираю теннисный мяч. Просто резина, наполненная воздухом. Неживая, в моей руке, просто вымокшая в речной воде, мягкая от слоя дорожной пыли. Мы едем на теннисный корт за школой, туда, где никто не играет, и линии разметки уже поблекли. Цепи железных заборчиков шелушатся красноватой ржавчиной, они были поставлены так давно. Сорняки растут сквозь трещины бетона, а теннисная сетка провисла посередине. 

Дженни подбрасывает четвертак и первым подавать выпадает Хэнку. Его ракетка ударяет по мячу быстрее, чем я могу уследить глазами, в угол, где я никогда бы не смог его достать, и Хэнк зарабатывает первое очко. То же самое со вторым очком. То же самое – весь первый гейм. 

Примечание: Чтобы создать напряжение, нам нужно навести на мысль, что Хэнк может победить. Это создаст бо́льшую симпатию рассказчику и очевидное дальнейшее развитие сюжета, где всё обернется его победой. Для более сильного эффекта мне нужно перечитать начало истории и позаимствовать оттуда фразы, которые отражают то, что Хэнк явно во всём превосходит рассказчика. Несколько тщательно выбранных слов могут оживить ранние сцены в голове читателя и удержать их по отношению к текущему моменту. 

Когда подача переходит мне, я подношу мяч к губам и шепчу ему моё предложение. Мою сделку. Если мячик поможет мне выиграть этот матч. Завоевать Дженни. Я помогу ему с золотом. Но, если я проиграю Хэнку, это убьёт меня, и я никогда не скажу, куда я спрятал золото.

«Давай уже, подавай», – кричит Хэнк. Он говорит: «Прекрати целовать этот проклятый мяч…».

Моя первая подача бьёт, бух, Хэнка, прямо по яйцам. Вторая подача, подбивает ему левый глаз. Хэнк отбивает третью, быстро, прямо над сеткой, но теннисный мячик замедляется и практически останавливается, подрагивая прямо передо мной. Каждая подача выбивает по одному зубу изо рта Хэнка. Когда ему удаётся отбить, мяч сворачивает ко мне, замедляется и зависает в воздухе, так что я могу послать его обратно.

Конечно это не сюрприз, но я выиграл. 

Насколько искалеченным выглядел я – Хэнк выглядел ещё хуже, его глаза заплыли и превратились маленькие щелочки. Суставы пальцев разбухли и покрылись струпьями. Хэнк охромел от стольких ударов ему в промежность. Дженни помогла ему лечь на заднее сиденье машины  и собралась везти его домой.

Я сказал ей: «Несмотря на то, что я выиграл, ты не обязана выходить за меня…».

И Дженни сказала: «Хорошо».

Я спросил, изменилось бы что то, если бы я был богат.

И Дженни сказала: «А ты богат?».

В одиночестве на потрескавшемся бетоне теннисного корта лежал красный мяч, заляпанный кровью Хэнка.

Я ждал и ждал, а затем покачал головой, Нет. 

Примечание: Я предпочитаю ограничивать диалоги и приводить их в пределах нескольких строк. Целью является отсортировать и разделить действия и речь, так как они включают различные участки головного мозга читателя. И – пожалуйста – всегда избегайте идеальной «игры в теннис» где персонажи обмениваются ответами, отвечая именно на тот вопрос, который им задали. Если вы можете разрешить ситуацию жестом вместо диалога – используйте жест. 

После того как они уехали, я поднял теннисный мячик и пошёл обратно к реке Скиннер. Из-под корней поваленного тополя я достал тяжёлый горшок с золотыми монетами. Прижимая к себе горшок, я бросил мяч на землю. Как  только он покатился вперед, я последовал за ним. Катясь вверх по склону нарушая закон гравитации, мяч двигался вперед до самого вечера. Сквозь заросли травы и песчаные дюны мяч скрылся в сумерках. Всё это время я шел за ним следом, неся горшок с золотым сокровищем. Вниз по Турнер-роуд, вниз по ???-роуд, на север вдоль старого шоссе, затем на запад по грязной безымянной дороге.

Примечание: Мы разрешили проблему соперничества с Хэнком слишком просто, но в следующем черновике можно раскрыть это в лучшей последовательности действий.  Сейчас же нам нужно скорее добраться до финишной черты. Список дорог и ориентиров сожмёт наше путешествие до одного параграфа. 

Горизонт становится холмистым, за ним медленно скрывается солнце. При приближении холмы становятся выше. Лачуга. Вблизи это домик, пригнездившийся среди ошмётков краски, отвалившихся от его стен, погода и время набросали их кольцом вокруг кирпичного фундамента. Голая древесина, кривая и покоробленная. На крыше толь, прибитая дранкой, перекошена волнами.  Приколоченный к входной двери кусок жёлтого бумажного листа с надписью «Приговорённая».

Теннисный мяч катится вверх по дороге, по грязи подъездного пути. Он скачет по кирпичным ступеням, с глухим стуком ударяет во входную дверь. Отскочив от порога, мяч врезается в дверь, снова. Из глубины дома слышны шаги эхом отражающиеся от стен. Из-за закрытой двери, с надписью «Приговорённая» голос произносит: «Кто там?». 

Ведьминский голос, надтреснутый и ломкий, как деформированные деревянные планки. Голос слабый, как пожухлые цвета отслоившейся краски, лежащей на земле.

Я стучу, произнося: «У меня посылка, я думаю…».

Горшок с золотом, растягивает мускулы моей руки, превращая их в тонкую проволоку, готовую вот-вот разорваться. Теннисный мяч стучит по двери снова, выбивая барабанную дробь. 

Ведьмин голос говорит: «Уходите, пожалуйста».

Мяч снова ударяется о дверь, только в этот раз слышен звук удара о металл. Треск металла. Лязг. Внизу двери тянется прорезь, обрамлённая золотистым металлом, с надписью «Для писем».

Сначала нагнувшись, а затем встав на колени, я откручиваю крышку стеклянной банки. Отвернув её, я прислоняю край горшка к прорези «Для писем» и, наклонив его, вытряхиваю золотые монеты внутрь дома. Стоя на коленях на пороге, я сыплю золото через щель в двери. Монеты звенят и гремят, кувыркаясь внутри, и перекатываются по голому полу. Джек-пот выплескивается куда-то туда, где я ничего не могу видеть. Когда горшок опустел, я оставляю его на пороге и начинаю спускаться по ступеням. Позади меня слышен хруст дверной ручки, щелчок поворачивающегося дверного замка, скольжение засова. Скрип петель и трещина внутренней темноты появляется у края дверного проёма. 

Из темноты ведьминский голос произносит: «Коллекция монет моего мужа…».

Теннисный мяч, липкий от крови, весь покрытый грязью, крутится вокруг моих ног, двигается за мной словно собака Дженни. По пятам, также как я когда-то таскался за Дженни.

Ведьмин голос спрашивает: «Как Вы нашли их?».

Но я, я просто шагаю прочь. 

Примечание: Мы выполнили контракт. И теперь рассказчик оставляет позади свои детские мечты, поняв, что они ничего не стоили. Дженни не была его спасением. Также как и деньги. В следующем варианте было бы неплохо раскрыть тему противостояние физической и метафизической силы – как в то время, когда рассказчик был наиболее слаб, но победил в теннисном состязании, поверив во что-то, что не мог объяснить. Подобно Люку Скайуокеру убирающему свой лазерный меч, закрывающему глаза и доверяющемуся «силе». Людям нравится такое дерьмо. Еще раз, обратите внимание, что ваш персонаж может задавать вопросы, но на них не обязаны отвечать другие персонажи. Ваш читатель сам знает ответы.

Также, подумайте о различных концовках. Было бы хорошо, чтобы пёс присутствовал в финальной сцене, чтобы указать на человечность рассказчика, возможно, чтобы он взял в пасть и принёс ему мячик, показывая, что мяч уже более не одержим и дух, который был в нём, упокоился с миром. Солнце садится. Наш героический сказитель избитый и окровавленный возвращается домой. Возможно, старая женщина будет звать его, крича ему вслед что-то подобное экзистенциальному хору: «Кто Вы? Как я могу отплатить Вам? Благослови Вас Господи…». Это то, что нужно поставить себе на заметку.

Пока это «горизонталь» истории, цепочка сюжетных событий. Вертикаль будет позже с эмоциями и символами.

Коротко о марафоне

• Каждый вторник читай новое эссе Чака Паланика.

• Напиши до субботы рассказ. В нём тебе нужно отработать домашнее задание из этого эссе. Ограничься двумя тысячами (2000) слов.

• Если ты из Владивостока, приходи на встречу в библиотеку «БУК» (Светланская, 55) в воскресенье в 11:30. Принеси распечатки своего рассказа на всех участников встречи. Будь готов читать рассказ вслух и слушать критику (рассказы иногородних мы прочтём вслух сами).

• Если ты из другого города, отправляй рассказ нам на почту kot.brod.book@gmail.com. Мы прочитаем твой рассказ на встрече и отправим в ответном письме аудио с разбором.