Возвращаешься, бывает, домой темным вечером и думаешь: написать бы что-нибудь этакое, великое.
Чтобы не в веках, но хотя бы лет на десять хватило. И чтобы отсылки (неявные) к Библии и грекам и немного к постмодернистам. И чтобы простота такая. И фольклорные мотивы. И кое-где – лесенкой. Может, поэму? Нет, я же не графоман какой. А весомый, цедящий слова и образы сквозь 20 сит. Каждое слово - жемчужина. Или верлибром? Почему бы и нет? Или - простота формы и чтобы всего 2-3 строфы. А люди прочли и сказали только: «Да...» и, помолчав: «Да...» И сразу две тыщи репостов за сутки. И чтобы там – и про жизнь, и про тоску человеческую, и про ценность обыденного и – вечность вечного. И про что-то, знакомое каждому. И немного намека на необъяснимое. И слегка, парой слов, обмолвиться про тяжесть собственной ноши. И смирение. Смирение из ноши неизбежно вытекает. А потом – катарсис. И чтобы все ощутили свою суетность. Задумались чтоб (но призывов никаких, сами все, сами).
И ты идешь, уже практически новый великий поэт. Тебе остается лишь исторгнуть из себя эту мощь, эту боль душевную. Высублимировать. Да. И ты заходишь в дом и понимаешь, что величие величием, но ты не ел с обеда. И дел, домашних, вечерних – до фига. Но потом, после всего (еды, дел, небольшого рейда по соцсетям) ты понимаешь, что вот он, твой шанс.
Что если прямо сейчас, ни на что не отвлекаясь, ты ляжешь и заснешь – возможно, ты выспишься. Впервые за месяц. В конце концов, величие, оно никуда не денется. Что поделать, что поделать. Гасишь свет, ставишь будильник на 6:30, смиренно вытягиваешься на кровати. И, проваливаясь в сон, так расслабленно размышляешь: «Или, все-таки, лесенкой? Да, без лесенки не обойтись...»