Я, мой пьяный дядя и первые танцы
Мой дед был видным человеком в нашем посёлке. Он первый проложил здесь дорогу, по которой можно было проехать на машине без страха застрять в глубоких и вязких канавах. Спустя всего пятнадцать лет это место стало активно функционирующим населённым пунктом. Предприятия работали на полную мощь. Вся территория была поделена на большие секторы. В одном жили работники мясокомбината, в другом — молокозавода. На самой окраине посёлка расположились лесозаготовщики. Мы жили в секторе для рабочих мелиорации. Каждый житель имел работу и был занят делом. За это спасибо моему деду, который связал нас дорогой с остальной частью страны.
Каково же было общее огорчение жителей, когда местная газета вышла с заголовком «Почётный житель города Козельсий Михаил Романович скончался этой ночью».
Мне тогда не было и шести лет. Я сидел на полу в прихожей и мучил кота, которого пытался поймать весь день. Я обхватил его туловище вместе с лапами и застыл в ожидании. Через полминуты кот злобно зашипел и начал дёргаться. Я всё не унимался и приблизился своим лицом к его морде так близко, насколько это вообще возможно. Когда мы были уже на расстоянии нескольких сантиметров друг от друга, он использовал последнее, что у него осталось — клыки. Он раскрыл свою пасть и попытался откусить мне нос. Я этого ждал и в ту же секунду откинул голову назад так резко, что кот не успел дотянуться до меня. Я лишь почувствовал запах тухлой рыбы из его пасти и тут же отпустил пленника, потому что не мог вдыхать эту мерзость больше пары секунд.
Входная дверь за моей спиной резко распахнулась и вбежала мама. У неё был очень сердитый вид. Ноздри от гнева так раздулись, что в них можно было засунуть пятирублёвые монеты. В её руках была та самая газета.
– Сынок, где бабушка? — запыхавшимся голосом спросила мама.
– Готовит пирожки.
Не разуваясь, она прямиком побежала на кухню. Из прихожей было трудно разобрать, о чём они говорили. Но мама кричала так громко, что до меня доносились некоторые фразы.
– Они написали, что папа умер, — возмущалась она. — С самого утра мне звонят друзья с соболезнованиями, а я ничего не понимаю. Но потом мне принесли эту газету.
Шутка в том, что мой дед всё утро сидел на заднем дворе и возился с порванной рыбацкой сетью, даже не подозревая, что местные газетчики его похоронили.
Скорее всего, кто-то в редакции получил неверную информацию и тут же написал некролог. До самой ночи нам названивали друзья, знакомые и коллеги деда. Каждый был рад обнаружить, что произошла ошибка и никто не умер. Дед, узнав про эту ситуацию, лишь посмеялся и сказал: «Не собираюсь я ещё помирать. Рановато они меня списали». На следующее утро в газете вышла статья с извинениями за ложные сведения. А ещё через день дед умер на самом деле. Прихватило сердце во время рыбалки, а рядом не нашлось никого, чтобы помочь. Нового некролога не опубликовали. Так и остался тот, что похоронил его раньше времени.
Мама ещё несколько месяцев не могла оправиться от потери. А я ничего, нормально. Но на похоронах было, конечно, грустно. Стоял пасмурный мартовский день. Весь воздух и земля вокруг дома были пропитаны запахом стариков. Так много их тогда собралось. Все пришедшие по очереди заходили в дом, чтобы проститься с телом дедушки. Мама не хотела, чтобы я смотрел на мёртвого человека в таком возрасте, и потому оставила меня снаружи. Я оглянулся по сторонам в поисках хотя бы кого-то знакомого, но вокруг были одни старики. Шершавые, сгорбленные и пахнущие нафталином. Хотелось сбежать оттуда. Тут вдруг из-за моей спины послышался голос:
– Ищешь кого-то?
Я обернулся. Это был мой дядя Миша.
– Бабушка тоже не захотела, чтобы я был внутри. Переживает, как и твоя мама. – сказал он.
Дядя был старше мамы всего на три года, но больше походил на её дедушку, чем на брата. Весь сморщенный, в каких-то лохмотьях, кожа в жёлтых пятнах, а на нижней челюсти осталось от силы три зуба. Но я его безумно любил. Он всегда выдумывал что-то смешное. Помню, как однажды он весь вечер ползал на карачках по дому, пока бабушка не уложила его спать. Ещё и бурчал что-то бессвязное. Я так хохотал с него. А бабушка в такие моменты почему-то наоборот плакала.
– Смотри, что есть – сказал дядя и поманил к себе рукой.
В его руках был небольшой кулёк из фольги. Грязными пальцами он выудил оттуда плитку шоколада.
– Угощайся.
Шоколад оказался старым и твёрдым, как древесина. Я чуть зубы не сломал. Но это было лучше, чем стоять с нафталиновыми стариками. Тем более дядя был кладезем интересных историй про свою молодость. Главное – не рассказывать про них маме.
***
В сентябре того года я пошёл в первый класс. Школа, в которую меня отправили, находилась на другом конце посёлка. Поэтому каждое утро бабушка будила меня ровно в шесть часов, чтобы я успел собраться. В действительности же на сборы мне хватало и пятнадцати минут. Остальное время я сонный клевал носом в тарелку с кашей.
– Быстрее, а то опоздаешь, – поторапливала бабушка.
До школы на старом УАЗике меня подвозил дядя Миша. Он вставал без десяти восемь и сразу, не умываясь, шёл заводить машину. По пути он мог заснуть, и мы останавливались прямо на дороге. Спал дядя очень крепко. И тогда мне приходилось бить его локтём в бочину изо всех сил. Он тут же резко вскакивал и говорил:
– А, ты уже позавтракал. Ну что, поехали.
Ездить с ним по утрам было моим любимым занятием. Он вдавливал педаль газа в пол рядом с нашим домом и не отпускал до самой школы. Иногда дядя умудрялся вести машину вообще без рук. Правая была занята сигаретой, а в левой он держал железную банку, каких у него было много в коробке на заднем сиденье. Отпил, закурил. Закурил, отпил.
Школа располагалась на небольшой возвышенности, и в утреннем тумане напоминала старинную усадьбу. Стоило подойти поближе – и можно было разглядеть старшеклассников, которые курили невдалеке. Наш завхоз всё время гоняла их. Казалось, в этом был смысл всей её жизни: подкараулить ученика и выбежать откуда ни возьмись с жуткими криками. Через несколько лет она сильно заболела и слегла. Больше никто не мешал ученикам курить. К тому моменту я и сам пристрастился к сигаретам, поэтому мне это было только на руку.
Зимой после уроков все стягивались к замерзшему карьеру. В тёплые месяцы рабочие добывали здесь песок. А в холодное время года ребята всех возрастов катались по заледеневшему склону. Каждый нёс под рукой ледянку или картонку. У некоторых были санки. Но ничто из этого не шло в сравнение с куском линолеума. Если удавалось найти его – вы становились объектом зависти, потому что ничего быстрее отыскать было невозможно.
Я не забуду свой первый спуск со склона. Когда подошла моя очередь, я подложил под себя картонку, посмотрел вниз и тут же передумал. Было слишком страшно. Но стоило мне на секунду задуматься, как чьи-то сильные руки резко толкнули меня вперёд, и я полетел по склону. Картонка вылетела из-под меня, и я цеплял каждый бугорок своим задом. Холодный ветер обмораживал лицо, а снег залепил все ресницы. В самом конце спуска находился небольшой трамплин. Я забыл про него и потому не успел правильно сгруппироваться. Моё тело взлетело в воздух. Руки и ноги торчали в разные стороны, глаза от страха зажмурились. Через секунду я уже лежал в глубоком сугробе.
Ко мне подбежал старшеклассник, который, по всей видимости, решил проверить, всё ли со мной нормально.
– Ты как? – спросил он меня.
– Нормально – ответил я сдавленным голосом.
Он протянул руку и вытащил меня из сугроба.
– Страшно в первый раз?
– Не то слово.
– Ещё раз хочешь? – поинтересовался он с улыбкой на лице.
– Конечно.
И мы помчались обратно.
***
Когда я учился в четвёртом классе, нам построили новый футбольный стадион. Теперь мы проводили всё свободное время, гоняя мяч. Девчонки постоянно собирались на трибунах, чтобы посмотреть на нас. Я любил те моменты. В футболе я был хорош. Мама как-то упомянула, что мой отец в юности играл в городской команде. Наверное, поэтому и у меня неплохо получалось.
С нами всё время играла одна девчонка. Её звали Вета. Она была дочкой охранника нашей школы, училась на класс старше меня. Ребята недолюбливали её, но в лицо ничего не говорили. А ты попробуй скажи. Вета была крупной девкой с квадратным подбородком, большими руками и взглядом бульдога. Кто-то из одноклассников даже говорил, что она занимается боксом. Во время игры она постоянно била по ногам. Если попал не к ней в команду – жди беды. В общем, ссориться с ней никто не хотел. Я – тем более. Драк я всегда избегал.
Как-то по весне мы играли в футбол на пропинку. Это означало, что проигравшие загибались, стоя спиной к игрокам победившей команды. А последние в свою очередь пинали по ним мяч. Особым достижением, разумеется, было попасть прямо в задницу человеку из строя.
Уже начало темнеть, и мы условились играть до последнего гола. Я получил мяч у самых ворот соперника. Тут же подбежала Вета и зарядила своей огромной ножищей мне по голени. Я упал на землю, не чувствуя ноги. Мяч откатился в сторону. Мой друг был ближе всех и сумел вколотить его в ворота.
Победа. А это значило, что сейчас мы по полной оторвёмся.
Я пробивал самым последним, поэтому до тех пор сидел на траве, массировал больную ногу и наслаждался страданиями проигравших.
*БАХ*
Вратарю соперников попало по ноге с такой силой, что он повалился на землю.
*БАХ*
Защитник распрямился, чтобы поправить шапку, и её тут же снесли мячом.
*БАХ*
Снова по вратарю.
Пострадали все. Все кроме Веты, которая решила спрятаться у самого края. Наконец пришла моя очередь. Я поставил мяч на точку, подкопал небольшую ямку в земле, чтобы он не укатился от ветра. Затем взял разгон в несколько шагов. Её здоровенная задница была прямо передо мной. Я прищурился, чтобы ударить наверняка, выдохнул и приложился по мячу изо всех сил.
*БАХ*
Мяч угодил ей прямо в пятую точку. Она не упала, не сдвинулась с места, только заорала, как амазонка, и побежала ко мне. Дальше всё фрагментами. Вот она уже в метре от меня. Вот её кулак заносится над моим виском. Вот меня поднимают ребята с земли.
Было, конечно, больно и обидно, оттого что меня поколотила девчонка. Но с другой стороны, я наконец узнал, каково это получать по морде.
Мама сильно ругалась, когда я явился домой. А дядя лишь подмигнул мне и сказал:
– Надеюсь, у другого пацана синяк ещё больше.
– Намного больше, – соврал я и потупил взгляд.
***
В конце каждого учебного года в школе устраивали дискотеку. Танцевать я не умел, поэтому просто вставал в углу и вместе с другими ребятами поглядывал на пляшущих старшеклассниц. Среди них была одна девочка, Саша Науменко. Она училась в восьмом классе и была главной красавицей школы. Саша занималась танцами, и поэтому фигура у неё была, как у взрослой девушки. А вот личико всё же детское, невинное. Пухлые губки всегда были слегка приоткрыты, а прядки чёрных волос нависали над глазами и заставляли её постоянно зачёсывать их назад. У нас с одноклассниками было любимое занятие. Когда рядом проходила Саша, мы роняли монетки рядом с ней. Будто случайно. А когда опускались за ними, задирали голову так, что можно было разглядеть её трусики. Она лишь улыбалась. На следующий учебный год Саша очень сильно изменилась. Стала крупнее и появился животик, который с каждой неделей увеличивался. А ещё через полгода она вовсе забрала документы из школы.
В тот день я не хотел идти на дискотеку. Полночи я не спал, потому что дядя до трёх часов шатался по дому и искал деда. А когда не нашёл, долго плакал. Но мама не разрешала прогуливать мне школьные мероприятия. Пришлось потратить четверть часа и два стакана холодной воды, чтобы разбудить дядю, после чего он, как ни в чём ни бывало, пошёл заводить машину.
Я одел тёмные джинсы и рубашку, которую мне подарила бабушка на день рождения. Позавтракал кислыми блинчиками с творогом и через несколько минут уже сидел в старом УАЗике. Дядя Миша заснул, опёршись на руль, как на подушку. Если бы только клаксон работал, весь двор бы проснулся от звонкого сигнала. Слюна стекала по дядиной щеке и падала на штанину. В районе его коленки образовалось целое озеро. Я тут же принялся будить его.
– Всё, всё, встаю, – закричал он. – А, Лёшик, это ты. Собрался уже?
– Да.
– Ну, поехали.
Дядя отключался на ходу, поэтому я разговаривал с ним, чтобы не дать заснуть.
– Почему так поздно вчера лёг? – спросил я его.
– День был нелёгкий.
– А что произошло?
– Снова ничего, – ответил дядя поникшим голосом.
– Так это разве плохо?
– Пока ты маленький – нет. А повзрослеешь, наскучит.
Дядя тяжело вздохнул и закурил.
– Я взял у тебя в куртке сигареты, ты не против? – спросил он у меня и улыбнулся. – Мои вчера закончились.
Внутри меня всё замерло от страха. Откуда он знает, что я курю?
– Не бойся, матери не скажу. Но ты с этим делом завязывай. Ты ведь не хочешь быть похожим на меня, верно?
– А что с тобой не так?
Я правда не понимал, чем плох дядя. Лицом он, конечно, не вышел. Но в душе был очень добрым. А мама с бабушкой только и делали, что ругались на него.
– Ну, я позор семьи. Так, наверное, будет правильнее всего сказать.
– Я тебя таким не считаю, – возразил я.
Дядя улыбнулся и потрепал меня по щеке.
– Я знаю, малыш. Но так оно и есть.
– Почему?
Мне было интересно понять, в чём дело.
– Дед твой, он ведь столько для посёлка сделал. А я что? Спустил жизнь на всякие глупости.
– Это поэтому на тебя бабушка с мамой ругаются?
– И поэтому тоже. Я сын такого важного человека, а сам и близко ничего хорошего не совершил.
– Не правда. Ты меня до школы возишь. А ещё на похоронах дедушки ты единственный был со мной.
– Ну, это верно.
Он выдавил из себя улыбку.
– А дедушка тебя не научил тому, что сам умел?
Дядя Миша истерично загоготал. Он смеялся с минуту. А когда закончил, потянулся на заднее сиденье за банкой пива, чтобы смочить горло.
– Ты меня насмешил, конечно. – сказал он.
Я удивленно уставился на него. Дядя продолжил:
– Плохо, видать, ты знал своего деда. Ты хоть что-то о нём помнишь?
Я задумался.
– Ну, помню, он любил ездить на рыбалку.
– Ха, верно говоришь. А ещё что помнишь?
Пришлось напрячься, но память так ничего и не выдала.
– Больше не помню.
– Вот оно. – сказал дядя. – Ты его помнишь уже стариком. Он к тому моменту перестал работать. А до этого он ведь важные должности занимал в администрации, ну ты это и без меня знаешь. Ему, как бы это сказать, не до меня было.
– Как не до тебя?
– Обыкновенно, – ответил он с грустной ухмылкой. – Проблемы с учёбой – решай сам. Ссоры с друзьями – мама поможет.
– А бабушка не помогала?
– Помогала, но мне ведь отец нужен был. А он всё время на работе.
– А потом?
– Что «потом»? – спросил дядя.
– Что было, когда дедушка перестал работать?
– Ну ты смешной, конечно, парень, – ответил он мне. – Ты ведь сам только что говорил, что он всё время на рыбалку уматывал.
– Получается, он с тобой вообще не проводил время?
– Получается так, — грустно ответил дядя. – А человеку ведь даже самому запущенному всегда нужна помощь.
Я долго задумчиво смотрел в окно, а потом спросил:
– Ты поэтому сегодня ночью искал его дома.
Мы подъехали к школе. Дядя Миша так ничего и не ответил.
Старый актовый зал. Его деревянный пол еле выдерживал сумасшедшие пляски сотни учеников. А в воздухе стоял такой ядерный запах пота вперемешку с куревом, что некоторым становилось плохо. Завуч, которая стояла у самого входа, пыталась контролировать всё это безумство, но выходило у неё так себе. В конечном итоге она оставила всё на ди-джея и ушла к себе в кабинет.
В самом центре зала танцевала Саша Науменко. На ней было коротенькое жёлтое платье, которое при каждом движении задиралось всё выше. Я облокотился о стену и стал осматриваться. Рядом со мной было ещё с десяток таких же рябят. Сейчас бы я назвал нас "танцорами медляков". Мы решительным образом не умели плясать, но всегда были рады потоптаться по кругу, прижав поближе хорошенькую девочку, во время медленного танца.
Рядом с нами стояла Вета. На дискотеку её силой затащил отец. По её лицу было видно, что она мечтает поскорее удрать отсюда. К ней подошли несколько ребят постарше.
– Вета, красотка, пойдёшь с нами танцевать? – спросил один из них.
Она тут же переменилась в лице и смущенно улыбнулась. Увидев это, ребята ехидно переглянулись и продолжили:
– Знаешь, ты мне очень понравилась, – признался самый высокий парень.
Вета засмущалась ещё больше. Очень забавно было наблюдать, как крупная мужеподобная девка тает от заигрываний других ребят.
– Ну так мы пойдём танцевать? – снова спросили они.
– Да, конечно, – ответила Вета, и ребята поволокли её за руку прямо в центр зала.
Красивых девчонок было много. Ребят, желающих потанцевать с ними – ещё больше. Я очень нервничал. До этого я ни разу не танцевал с живой девушкой, с мёртвой – тоже. Но потом я вспомнил, как боялся съехать вниз со склона, пока не попробовал. А попробовал – тут же понял, что это не страшно. Так же было, когда мне вмазала Вета. Я ведь так боялся драк. А получил лишь синяк под глазом, который прошёл за неделю. Пока не попробуешь – не перестанешь бояться. Такая вот незамысловатая философия. Поэтому я решительно настроился пригласить понравившуюся девочку.
Вдруг меня привлекли ребята, стоящие рядом со мной у стены. Они больше не таращились на Сашу и её короткое платье. Всё их внимание было устремлено на Вету. Она беззаботно танцевала с ребятами, а те переглядывались между собой и прыскали со смеху. Я огляделся по сторонам. Оказалось, что практически все ученики смотрели на них и шептались. Тут до меня дошло, что эти парни разыгрывают Вету. Решили посмеяться над несимпатичной девчонкой. Называют её «принцессой», а она им верит. Долго так продолжаться не могло. Когда взгляды абсолютно всех в зале стали прикованы к их компании, даже наивная Вета поняла, что над ней смеются. Вот только сделать ничего с взрослыми ребятами не могла. Ей было стыдно уходить под общий смех собравшихся, и она продолжила танцевать.
За секунду сильная и решительная Вета превратилась в маленькую и беззащитную девочку, которой нужна была помощь.
– А сейчас, мальчики и девочки, старый добрый медляк! – объявил в микрофон ди-джей. Он поставил песню из какого-то старого фильма, подозвал к себе Сашу, и они вместе ушли за кулисы.
«Танцоры медляков» тут же разбежались по залу в поисках партнёрш. Я продолжил стоять у стенки и смотреть на Вету. Тут же вспомнились слова дяди о том, что даже самому запущенному человеку нужна помощь. Было страшно. Ребята бы потом засмеяли за то, что я танцевал с Ветой. Но попробовать помочь стоило.
Я подошёл к ней поближе. Пришлось протиснуться через окруживших её парней.
– Пошли отсюда, – сказал я ей и протянул руку.
– Чего? – испуганно спросила она.
– Я тебя спасаю, руку быстрее давай.
Я выволок её из оцепления ближе к выходу. Она положила руки мне на плечи, голову опустила на грудь и тихо заплакала. Я неумело обнял её за лопатки. От неё пахло школьным компотом, а с каждой секундой её плач становился всё истеричнее. Но я наслаждался своим первым медляком и постепенно прижал эту здоровую девку вплотную к себе. К концу песни мои руки крепко держали её за задницу. Всё-таки держать женский зад в разы приятнее, чем лупить по нему мячом.
Вскоре она ушла домой. До конца школы мы больше ни разу не заговаривали друг с другом. Но я знал, что она благодарна мне за помощь, а я ей – за первый танец.
Я ждал дядю у школы около часа, но он так и не приехал. Такое бывало. УАЗик часто ломался, приходилось чинить. Поэтому до дома я добрался на автобусе. Хоть это было и не совсем правильно, но меня переполняла гордость за хороший поступок. Помог Вете, а вдобавок ещё впервые станцевал медленный танец. Всё, потому что решился. А если бы не попробовал, так бы и боялся пригласить девчонку. Вот она, незамысловатая философия в действии. Не терпелось поделиться с родными радостью.
Дядиной машины во дворе я не увидел. Это первое, что насторожило меня. Дверь дома была открыта. В прихожей горел свет, но никого там я не обнаружил. Только кот валялся на стуле, но и он при виде меня тут же убежал прочь. Видимо, ещё помнит, как я его мучил. По вечерам у нас всегда работал телевизор. Постоянно крутили сериалы про бандитов. Одно и то же. Каждый день. Но в этот раз была полная тишина. Я прошёл в зал. На кресле вся в слезах сидела бабушка. Из соседней комнаты послышались шаги. Это была мама. В руках она держала телефон и дрожащими пальцами набирала кого-то.
– Что случилось?
– Сынок, иди к себе, – ответила мне мама.
Я начинал понимать, что происходит.
– Где дядя? – спросил я.
Мама закричала на меня и прогнала к себе в комнату. Пришлось сидеть там до самой ночи и ждать, когда приедет дядя и мне объяснят, в чём дело. Я поклялся себе, что не усну, пока не докопаюсь до правды. Миша так и не приехал. А я заснул ближе к утру.
Только на следующий день нашли дядю. Его тело вместе с разбитой машиной обнаружили у старого карьера, где мы с ребятами катались на санках. Чуть позже я узнал, что он был сильно пьян и не справился с управлением. Его смерть прошла незаметно для всех. Нам не звонили знакомые. Об этом не написали в газетах. После дяди ничего не осталось.
Я ещё несколько месяцев не мог прийти в себя. Помню день похорон. Стоял тёплый майский день. Природа расцветала и готовилась к лету. А внутри меня наоборот всё увядало. В этот день ни воздух, ни земля не пахли старикам. Не пахли, потому что никто не пришёл. Друзей у дяди не было. Только несколько дальних родственников приехали к нам. Мама не стала запрещать мне зайти в дом и проститься с Мишей. Я сам решил остаться снаружи, потому что не хотел видеть его таким.
Я помню, когда не стало деда. Мне было очень грустно, но печаль довольно быстро прошла. Я был слишком маленьким и не задумывался о смерти. Тут всё было иначе. Дядя был мне не только родственником, но ещё и настоящим другом.
В ту секунду меня посещали разные мысли. Я вспомнил, как боялся съехать с горы, пока не попробовал. Избегал драки, пока не угодил в неё впервые. Так же было и с первым танцем. Неужели мне придётся всю жизнь бояться смерти, пока я сам не попробую?
Мне хотелось сбежать подальше от дома. Но я стоял на месте. Всё ждал, что сзади меня позовёт знакомый голос. Надеялся, что он снова предложит мне старый твёрдый шоколад. Я бы с такой радостью сломал об него зубы...